Роль России в Священном союзе в 1815 году
Наступил момент окончательного разгрома Наполеона. 6(18) июля 1815 г. в 18 километрах от Брюсселя при Ватерлоо Наполеон дал свое последнее сражение и потерпел окончательное поражение. Государи-союзники вновь торжественно вступали в Париж. Пребывание их в Париже на этот раз ознаменовалось новым актом, положившим основание так называемому Священному союзу.
Этот акт, подписанный 14(26) сентября 1815 г. тремя государями — русским, прусским и австрийским, к которым призывались присоединиться и другие государи, носил несколько необычный в международно-правовой практике характер. Декларация заявляла, что отныне «предлежащий державам образ взаимных отношений» должен быть подчинен «высоким истинам, внушаемым вечным законом бога спасителя». Монархи должны считать себя связанными «узами действительного и неразрывного братства» и подавать друг другу «во всяком случае и во всяком месте... пособие, подкрепление и помощь». Монархи и их подданные должны считать себя членами «единого народа христианского», а государи-союзники — «постановленными от провидения для управления тремя единого семейства отраслями, а именно Австриею, Прусснею и Россиею». Все эти принципы провозглашались «священными».
Некоторые исследователи усматривали здесь в первую очередь влияние идей, проповедуемых женой русского дипломата баронессой Крюденер, которая увлекла русского государя столь модными тогда мистическими теориями. Другие исследователи видели здесь чуть ли не проявление либеральных наклонностей русского царя, который намеревался руководствоваться во внешней политике идеями братской любви, заложенной в христианской религии.
Но те и другие, в конце концов, расценивали этот документ лишь как декларацию и не придавали ему значения международно-правового акта, связывавшего его участников определенными и при этом весьма конкретными обязательствами. Между тем за религиозной терминологией этого акта таилось весьма земное содержание, объединявшее воедино и православного—русского императора, и католика — австрийского императора, и протестанта — короля прусского. Это был союз реакционных правителей для борьбы с прогрессивными идеями, союз абсолютных монархов для борьбы с революционным движением. И не мадам Крюденер, а страх перед революцией, и не «либеральные наклонности», а реакционное мировоззрение сделали Александра одним из организаторов Священного союза.
Анализируя декларацию Священного союза, следует отметить в ней две стороны. Прежде всего, это постоянный или во всяком случае длительный союз реакционных государей для борьбы с революционными и национально-освободительными движениями. В этом отношении Союз не являлся чем-то необычным в международно-правовой практике, и пальма первенства в данном случае не принадлежала Александру.
Мысль о том, что революционные идеи обладают способностью «переходить» через государственную границу и что для борьбы с народными движениями необходим союз монархов, высказывалась некоторыми представителями международной реакции еще задолго до провозглашения идей Священного союза. По существу, каждая коалиция держав против революционной Франции по своим целям была не чем иным, как тем же Священным союзом. Но в декларации Священного союза следует отметить еще одну сторону. Отныне задача сохранения существующих династий и привилегий господствующих классов, равно как и борьба с национально-освободительными движениями, маскировалась пышным облачением христианской морали.
Опять-таки следует отметить, что мысль об опасности вести борьбу с революционным движением в неприкрытой форме иностранной интервенции, осуществляемой во имя реставрации старого порядка, также высказывалась давно.
Но во втором десятилетии XIX в., в период нового подъема революционного и национально-освободительного движения, вопрос маскировки истинных целей коалиции приобрел особую актуальность.
С начала французской революции до образования Священного союза прошло 25 лет. Этот период ознаменовался в Европе колоссальными сдвигами. Развитие капиталистических отношений, революционные и национально-освободительные движения и войны — все это значительно подняло роль народных масс, которые все решительнее «вмешиваются в разговор дипломатов». Вопрос «оправдания» той или иной войны, того или иного соглашения государей перед широкими массами становится первостепенной задачей. Для того чтобы бороться с революцией, теперь было уже недостаточно объявить, что во главе ее находится «антихрист» и «богоотступник». Идеям буржуазной революции надо было противопоставить какую-то концепцию феодального абсолютизма.
Выполнил ли свою задачу акт Священного союза или нет — это другая сторона дела. Но для нас важно подчеркнуть, что именно эту задачу он перед собою ставил. Что касается стремления придать контрреволюционной коалиции форму какого-то постоянного органа, собирающегося для решения определенных вопросов, то это также было следствием изменившихся обстоятельств. Теперь очагом революции была не одна только Франция. В этих условиях, когда революционная угроза нависла над всеми европейскими государствами, постоянно находящийся на страже союз монархов казался наиболее целесообразной формой объединения для борьбы с революцией. Таким образом, явившись декларацией основных принципов феодального абсолютизма, акт Священного союза одновременно становился и чисто правовым документом, налагавшим на государства определенные обязательства. В этом отношении он дополнялся мирным договором с Францией, подписанным 8(20) ноября 1815 г. в Париже. Договором предусматривалась необходимость дальнейших совещаний между государствами-победительницами.
Безусловно, что идеи христианской морали были привнесены в декларацию Священного союза Александром I. Но это не являлось отражением лишь его индивидуальных симпатий и настроений, а знаменовало определенную направленность русской внешней политики. Не случайно акт Священного союза вызвал столь большой переполох и в Англии, и в Австрии, и в Пруссии.
Англия отказалась подписать этот документ. Формально это мотивировалось тем, что конституционная форма правления не дает возможности английскому королю присоединиться к акту, проникнутому духом абсолютизма. Впоследствии лорд Кестльри не раз ссылался на общественное мнение, которое не давало возможности Англии открыто присоединиться к акту Священного союза. «Нам опаснее казаться в Союзе,— заявил Кестльри,— потому, что это будет Союз правительств против народа, и с тех пор падение первых будет неизбежно».
Но австрийский император Франц, равно как и прусский король Фридрих Вильгельм, последовать примеру Англии не могли. Влияние России на международной арене в этот период было столь велико, что ни австрийский император, ни прусский король не могли открыто выступить против предложения Александра.
Однако не контрреволюционная сущность предложенного Александром документа смутила представителей трех держав-победительниц. Все они впоследствии принимали до определенного момента активное участие в работе Священного союза — Австрия и Пруссия как державы, подписавшие его акт, а Англия как подписавшая договор от 8(20) ноября 1815 г., предусматривавший необходимость дальнейших совещаний держав-победительниц.
В борьбе с революционными и национально-освободительными движениями никаких принципиальных расхождений между правителями этих держав не было и быть не могло. Что же в таком случае заставило Англию, принимавшую активное участие в работе Священного союза, отказаться от подписания его акта, что же в таком случае заставляло Австрию и Пруссию, подписавших этот документ, всячески подчеркивать его декларативный характер и отрицать за ним всякое международно- правовое значение? Когда австрийский император Франц получил от Александра проект акта Священного союза, он передал его для ознакомления Меттерниху, заявив при этом, что «лично ему бумага эта не нравится» и что «изложенные в ней мысли наводят даже на весьма серьезные размышления». Меттерних в свою очередь пришел к выводу, что «акт этот не имеет иного значения и смысла, как лишь филантропического порыва, прикрытого покровом религии, что он не может составить предмет договора между государями» и что «в нем содержится несколько мыслей, могущих быть дурно истолкованными с религиозной точки зрения». С этим мнением согласился и король прусский. В своих мемуарах Меттерних вновь подчеркивает, что Священный союз «в предубежденном уме своего основателя должен был быть лишь нравственною манифестацией, тогда как в глазах прочих государей он не имел даже и того значения».
Во всех этих замечаниях совершенно очевидно сказывается стремление Меттерниха свалить всю ответственность за деятельность Священного союза на Александра, показать его единственным виновником контрреволюционной политики держав в послевоенный период и тем самым дискредитировать Россию в глазах общественного мнения Западной Европы. Но Меттерних, безусловно, был прав, когда утверждал, что акт Священного союза «лишь наполовину улыбался императору Францу». И не только Францу, добавим мы. Он точно так же наполовину улыбался королю Фридриху Вильгельму, равно как и руководителям английской внешней политики. И все дело в том, что в христианской морали акта Священного союза заключалась не только антиреволюционная направленность.
Именно то обстоятельство, что Священный союз, как союз христианских государей, должен был, по замыслу Александра, стать на путь радикального разрешения ближневосточной проблемы, и вызвало столь двойственное к нему отношение. Он признавался как центр борьбы с революционными движениями, он игнорировался как центр объединения христианских государей во имя защиты христианских народов от ига мусульман.
Уже на Венском конгрессе Александр высказался о необходимости поставить христианские народы Турции под защиту всей Европы. Но поддержки со стороны других государств он не встретил, и русская нота по Ближнему Востоку осталась без последствий. В России все более начинает усиливаться тенденция к самостоятельному решению этой важной для нее проблемы.